Твою мать. Я просто сгораю от желания повторить этот опыт. Провести с ней весь день и всю ночь, и осторожно оттрахать ее сонную на рассвете. Медленно и основательно.

Ерзаю по стулу. Картинка слишком горячая, а у меня с тормозами непорядок. У меня от ее запаха просто крыша едет. К ее “чудесам” я уже привык, и сам не понимаю, как жил без них до этого.

— М-да, м-да… — Петр Палыч разворачивает кресло и задумчиво смотрит в окно.

В повисшей тишине улавливаю вибрацию телефона в кармане куртки. Не двигаясь, жду.

— Ну, что тут скажешь, — бодро заявляет он. Смотрит на меня, продолжая. — Дело молодое, как говорится. Раз так, то погуляйте, подумайте. Может это и правильно. А потом ай-да мириться. Что скажешь, прав я?

— Кхм… — опустив подбородок. смотрю на свои кроссовки. — Всякое бывает, — даю максимально расплывчатый ответ.

Я не настолько тупой, чтобы вколачивать в голову любящего отца информацию о том, что к его дочери не подойду и на пушечный выстрел. Что у нас с ней все. Что я люблю… блять… люблю другую девушку. Уже сейчас мне кажется, что я готов вырвать глотку любому, кто попробует создать ей неприятности, потому что я знаю, какой, блять, ранимой она бывает время от времени.

От этого моя крыша тоже немного едет.

— Вот и я о том же. До свадьбы, так сказать, заживет. Помиритесь, я в тебя верю, сынок.

Мое непринятие этой философии настолько полное, что я испытываю облегчение, покидая прокуратуру. Я не расписывался кровью под его словами, а это значит, что никому ничего не должен.

Выйдя за ворота здания, сажусь в машину и направляюсь за город для плановой инспекции стройки, которая в течение четырех прошедших месяцев занимала почти все мое время. Дом должен быть достроен и полностью отделан к маю, потому что после этого я уеду на разведку в столицу и, возможно, вся моя жизнь переедет туда. Я собираюсь строить модульные дома по образцу собственного дома, и лучшего рынка, чем столичный, для них не найти. Я не пророк, но думаю, что именно этим и буду заниматься очень многие годы своей жизни, и единственное, что теперь держит меня здесь, в городе, это Карина.

Глава 44

Карина

— Красавица, — мама смотрит на меня мечтательно, прислонившись плечом к стене.

— Спасибо…

В зеркале моя улыбка ужасно нервная, но я не хочу транслировать свой невроз на близких, поэтому усиленно изображаю беспечность.

Высунув нос из кухни, Василина осматривает меня с головы до ног и строит высокомерную физиономию. Меня это не обманывает. На пышную тюлевую юбку, в которую я одета, она претендует с тех пор, как ее увидела.

Перевожу глаза на свое отражение и поправляю подвеску на груди поверх лимонного легкого джемпера.

Я знаю, что похожа на пирожное, особенно с этой прической — закрученным на макушке пучком, который выглядит, как вишенка на торте, но также я знаю, что этот наряд очень мне идет.

От волнения мне хочется поскорее выскочить на улицу и немного проветрить пылающие щеки. Мне с утра то холодно, то жарко. Я периодически впадаю в панику, и из моих рук все валится к чертям собачим. Вот как я волнуюсь!

Лежащий на тумбочке телефон вспыхивает входящим сообщением. Бросив взгляд на экран, снимаю с вешалки пальто и быстро одеваюсь.

— Домой можешь не спешить, — деловым тоном «разрешает» мама. — Но если решишь не ночевать дома, пожалуйста, позвони.

Кажется, в нашем доме настала пора грандиозных перемен. Помимо ухода отца, я стала практиковать ночевки вне дома. Уже два раза на этой неделе я не ночевала дома. Боже… если бы не моя совесть, я сделала бы это еще пару раз. Это сумасшествие, но мне теперь кажется, что в сутках не хватает часов. Слишком мало времени, чтобы быть с ним. С ним время идет по-другому. Со скоростью света.

Один раз мы ночевали в отеле, а второй… Денис снял квартиру. Он перевез туда кое-какие свои вещи, а я оставила там зубную щетку. Как бы то ни было, я не могу просто переехать в эту квартиру. Это слишком необдуманно! Во-вторых, как я объясню это маме? Ведь они с Фроловым еще не знакомы, хотя сама я сегодня познакомлюсь с его родителями.

Именно поэтому меня так плющит, черт возьми.

Он берет меня с собой на свадьбу двоюродной сестры, где будут все его родственники и черт знает кто еще. От страха шпильки на моих ботинках кажутся желейными. Я не сказала маме, куда иду. Вдруг мне вообще захочется забыть этот день?

Выскользнув за дверь, говорю «пока».

Стуча каблуками, вхожу в лифт и выхожу из него спустя минуту.

Снег еще не везде сошел, но в воздухе уже есть запах весны. А еще запах выхлопных газов, который оставила отъехавшая от моего подъезда машина такси.

Выскочив из двери, иду по дорожке, удивленная тому, что не вижу перед собой черной громадины, которую Денис называет своей машиной. Крутя головой, осматриваюсь, но в этот момент меня хватают со спины, сдавив руками и прижав к твердому мужскому телу.

— Кошелек или жизнь? — слышу шепот, от которого по телу вверх, а потом вниз, растекаются мурашки.

Закрываю глаза, улыбаясь и выдыхая:

— Маньяк…

— Страшно? — моей щеки касается холодный нос Фролова.

Повернув голову, ищу его губы. Денис жадно меня целует, продолжая сжимать в кольце своих рук. Его запах нужно разливать по чертовым банкам и продавать. Я бы выкупила все до единой.

Счастливая улыбка на моих губах — невероятно точно передает мое состояние. Я наполняюсь счастьем. И безумным спокойствием, несмотря на то, что безумно волнуюсь. Просто рядом с ним мне будто ничего на свете не страшно. Ничего, кроме знакомства с его родителями.

Денис позволяет мне развернуться в своих руках.

Обнимаю его шею и целую по-настоящему.

Он сжимает мои ягодицы и отрывает от земли.

Черт, черт, черт…

— Мама увидит… — выдыхаю в его губы, намекая на то, что она наверняка смотрит в окно.

Не могу оторваться от его губ.

Черт, черт, черт…

В свете фонарей на его лице немного самодовольная улыбка. Когда он такой, мне хочется рычать.

Денис смотрит на меня сверху вниз, обводя глазами мое лицо, над макияжем которого я работала час. То, как блеск в его глазах сменяется этим голодным выражением, в узел завязывает мое женское начало. Низ живота тянет знакомой потребностью, и она усиливается от того, что наши бедра прилипли друг к другу, и между ног мне упирается пах моего парня.

Сумасшествие!

— Где твоя машина? — спрашиваю, когда он ставит меня на ноги.

— На сервисе, — отвечает он.

— Мы пойдем пешком?

— Нет, — показывает ровные белые зубы. — Я вызвал такси. Подъедет через минуту.

— Привет… — мурлычу я.

— Угу, — хмыкает Денис. — Привет.

— Давно ждешь?

— Минут десять.

Замечаю, что из-под горловины его парки торчит белый воротничок рубашки и черный треугольник галстучного узла. Он рожден для того, чтобы носить строгие костюмы. Помимо того, что они умопомрачительно ему идут, этот стиль будто в точности его вторая натура.

Машина такси появляется из-за угла, освещая фарами нас с Денисом и узкий проезд между домами.

Пристроившись у него под боком, ныряю ладонью в большую теплую ладонь.

— Что с машиной? — спрашиваю расслабленно.

Еще час назад с ней все было впорядке. Мы разговаривали по телефону, и он словом не обмолвился. — Ямку поймал, — его подбородок лежит на моей макушке. — Диск треснул, отдал на раскатку.

— Ого… — бормочу. — Сочувствую…

— Спасибо.

Втянув в себя запах его туалетной воды, внутренне подбираюсь.

На подъезде к ресторану очередь из машин такси, на входе толпятся люди, и даже на первый взгляд мне понятно, что я никого из них не знаю. Невеста — бывшая девушка Кирилла Дубцова, Марина. Мне кажется, что эта свадьба немного неожиданная, ведь они расстались в декабре, а если уж совсем на чистоту, Дубцов бросил ее в декабре ради моей двоюродной сестры. Не думаю, что невеста в курсе того, кто я вообще такая. Точнее, не была в курсе неделю назад. Теперь о моем существовании знают многие. Мне все равно. Я не могу прятаться вечно. Денис того же мнения, именно поэтому устроил все это.